Рассылка каталога Romance Выпуск: 9 Дата: 4 сентября 2001 г. Ведущая: Галина (Gypsy) Слово ведущего Здравствуйте, дорогие подписчицы и подписчики! | |
| Рынок любовного романа не блещет новостями, а потому делюсь тем немногим, что мне удалось собрать. Вышла-таки книга Джоанны Линдсей "Наследник" ("The Heir"), но под интригующим названием "Дикарь и простушка". В сети я нашла ее только в магазине "Топ-книга". Даю ссылочку: Переведена на русский язык и издана 7-я книга Норы Робертс о Еве Даллас - "Праздник смерти" (Holiday in Death) - под названием Предлагаю вам поучаствовать в опросе и выбрать писательницу, которую вы хотели бы видеть на сайте (форма опроса появляется при подключенном Интернете в правой стороне письма). Джулия Гарвуд дописала свою новую книгу "Милосердие" ("Mercy"), которая выйдет в США в сентябре 2001 года. Книга является продолжением современного романа Предлагаю вашему вниманию не самое новое, но интересное интервью с Джулией Гарвуд, | |
| Ленч с Джулией Гарвуд Я никогда не забуду два замечания, которые сделала Джулия Гарвуд, когда мы встретились за ленчем в начале декабря. Первое - это то, что она не читает романы. И второе, что она основывает причуды своих героинь на своих собственных чертах характера. Последние включают плохое умение ориентироваться, и, если вы читали хоть одну ее книгу, очаровательную споcобность менять направление беседы: пугаться, расстраиваться, но в конце концов соглашаться с чужим мнением. Короче говоря, мне понравилась она, ее энтузиазм и ее видение мира. Подготовка к интервью длилась почти год, и самой моей главной целью было ограничить шквал вопросов. Когда я ей сказала, что, возможно, буду задавать вопросы 42 часа, она ответила, что будет стараться, пока она в состоянии ворочать языком. Хотя я и договорилась всего на 1 час, писательница благосклонно позволила ему превратиться почти в два. В отличие от некоторых других авторов, Джулии Гарвуд необходима связь с ее читателями, даже если их отзывы негативны. Почти сразу она сказала мне, что чувствует себя опустошенной, когда людям не нравится то, что она пишет. Она может выдержать критику, ели только она не унижает сам жанр, а обозреватель поясняет свою точку зрения. Позже я спросила ее о критике исторического несоответствия ее книг. Она со значением произнесла: "Я могу доказать все, о чем пишу тремя источниками. Одна писательница сказала мне, что она прочитала книгу другой писательницы, и нашла ее исторически неточной. Обе эти женщины - писательницы исторических романов. Писательница сказала, что в книге этого автора герои брали с собой консервированную ветчину. И я сказала: "Какая дата?". Она ответила и я сказала: "В то время они уже консервировали ветчину и я могу это доказать". Они консервировали сардины, закатывали в жестянки то да се. Я не знаю, каково это было на вкус, но они это делали. Это явно началось не в средние века, но было раньше, чем ты думаешь. А про себя я подумала: "Ты явно не сделала домашнее задание". Я получаю письма, в которых говорится, что я сделала ошибку. Знаете, что я делаю? Я отсылаю им ссылки, обычно три - мне нужно найти три ссылки, прежде чем я что-либо включу в книгу. В В средние века на любой факт можно найти опровержение. Поэтому приходится серьезно "копать" чтобы все разложить по полочкам. Некоторые вещи очевидны: нельзя в средние века пользоваться сеткой от насекомых. Я также храню заметки по каждой книге. Мой главный источник - библиотека Канзаского Университета, а она огромна. Если я была неточна - я хочу это знать. Что-то я делаю - пытаюсь сделать историю менее болезненной, пытаюсь внести в нее немного голоса современности". Возможно именно современная речь заставляет сторонников исторической достоверности пытаться узнать о происхождении слов. Мы с писательницей поговорили о том, что некоторые авторы пишут исторические романы с современной речью, в то время как другие стараются придерживатья того, что они считают речью тех времен. Такой диалог мог бы показаться романтичным, скажем, в средневековом романе, но Джули на это неопределенно ответила: "Да ладно, не люблю я все эти "закручинилась" и т.п." Даже обозреватели мэйнстрима (направление в совр. лит-ре, характеризующее направленность на широкую аудиторию читателей и трудноопределяемое по жанру - прим. Г.Ф.), которые обычно считают любовный роман пустой тратой бумаги, тоже попались в сети Джули. Она рассказала мне об обзоре Publisher's Weekly на ее роман Она продолжает: "Знаете, откуда пошло выражение rule of thumb (англ. - эмпирическое правило, дословно: правило большого пальца - прим. Г.Ф.)? Это пуританское выражение. Правило большого пальца заключается в том, что нельзя быть жену палкой толще, чем твой большой палец. Мне нравится думать, что еще тогда женщины могли получить помощь, как они могут это сделать в наши дни. Конечно, они не могли снять трубку или пойти в службу социальной защиты, но у них была семья - у нашей героини был брат Николас, который ей помог. Именно поэтому я дала ей ее Габриэля (героя) - потому что Гавриил - защитник женщин". Что меня больше всего поражает в писательницах как читателя, так это их видение мира. Они замечают вещи, на которые большинство из нас не обратило бы внимания. Например, рассказывая, как она начала писательскую карьеру, она поведала мне историю о том, как наблюдала за своим трехлетним сыном Джерри, белокурым голубоглазым мальчиком, едущем на своем велосипеде до угла, где стояла "бабушка" - 83-летняя женщина, которая переехала из лечебницы, чтобы жить с внуками. Джули видела, как сын некоторое время разговаривал с бабушкой, затем взял ее за руку и отвел домой. "Он прибежал и начал вертеться вокруг меня, говоря: "Бабушка забыла, где живет, а я помнил". Он так гордился этим. А я не могла выбросить из головы образ их двоих, держащихся за руку, идущих рядом по улице. Влияние этой бабушки на ее семью было невероятным. И очень положительным. Мне хотелось писать об этом. Я спросила себя, как могло бы это повлиять на семью, и кому бы это сперва не понравилось? И решила, что подростку. Так я написала историю, идущую от лица 14-летней девочки о ее отношении к дедушке. В этой книге было много юмора. И мне это понравилось". Многие из нас, возможно, хранят подобные воспоминания, но кого из нас это могло вдохновить на написание книг об этом? Джулия в тот год были дома, взяв год отпуска от колледжа. Когда я спросила ее о хронологии ее писательской карьеры, она вдохновенно пустилась рассказывать как на четвертом курсе студенты научных курсов должны были прислушать и курсы истории. Ей пришлось выбрать историю России, что казалось ей ужасным, потому что (как ей казалось) она не любила историю. Но профессор, читавший лекции, рассказывал такие детали которые "сделали историю реальной". Она добавила: "А вы знаете, что Петр Великий был первым человеком, попытавшимся вылечить катаракту хирургическим путем? Конечно, все его пациенты были слепыми". Этот короткий курс привел к следующему, по Китаю и Японии, потом к следующему, по древней истории. 4-хгодичная степень медсестры превратилась в двойную ученую. Она с гордостью отмечает, что ее ессе и заметки ей возвращали с комментариями вроде "вам надо зарабатывать писательством на жизнь". Профессор колледжа убедил ее взять отпуск и писать. Она воспользовалась советом, написала эту книгу для детей - ("Девочка по имени Саммер"), и, да, написала роман о средневековье под названием "Воин". В этот момент интервью Джулия на моих глазах превратилась в одну из своих героинь. Энтузиазм, ослепительные улыбки и невероятное простодушие. Это правда, что когда она написала свою первую книгу, тогдашние исторические романы были другими по стилю и содержанию, чем ее, но как это возможно, что она не прочитала ни одного исторического романа до того, как начала писать? Как это возможно, что она даже не знала, что ее книга в действительности принадлежала к жанру исторического любовного романа? Прочитав ее книги, проведя некоторое время в ее обществе, и преклоняясь перед ней многие годы, я могла бы ей поверить, даже если она заявит, будто луна сделана из зеленого сыра! Но позволю вам самим судить ее слова: "Я не знала о таких вещах как заглавия. Я даже не знала, какого рода книгу я написала. Для меня это было упражнением. Я хотела описать рыцаря, не описывая его. Я придумывала, например, что слуги должны были стоять на стуле чтобы надеть на рыцаря шлем - подразумевая, что он действительно высок ростом. Целых два человека понадобилось чтобы принести рыцарю его щит - и так мы узнали, что он очень силен. И вот теперь герой оказался при всем параде, а идти ему было некуда. А раз уж командует здесь автор, я позволила ему выиграть битву и снабдила его дамой сердца - леди Элизабет. И это было здорово! Я приехала на конференцию и поговорила с агентом, Андреа Цирилло, которая пожалела меня, одиноко стоящую у стены. Она подошла и спросила: "А вы что пишете?" Я ответила, что пишу книги для детей. Она сморщила носик и сказала: "Ну, я не люблю продавать книги для детей, но все равно присылайте". Я отослала рукопись и она мне позвонила; она была совершенно восхищена и думала, что сможет продать книгу. Потом спросила, что у меня есть еще. Пол подо мной ходил ходуном; я не знала, как она отреагирует на то, что у меня есть история о любви, происходящая в эпоху Средних веков. Она объяснила мне, что такой жанр называется историческим любовным романом (historical romance). Я сказала, что книга называется "Воин" ("The Warrior"). Издательству "Pocket", как оказалось, понадобился наполнитель - они сменили название на Так началась карьера Джулии Гарвуд как писательницы 14-ти полноценных исторических романов и трех новелл. Примечателен тот факт, что в детстве Джулия не могла читать - ей было уже одиннадцать лет, когда ее мать поняла, что другие уже давно начали выполнять домашние задания. Когда Джулии было шесть лет, она заболела тонзиллитом. Она болела поле операции так долго, что родители даже стали давать ей по доллару за каждый набранный фунт веса. Когда ее секрет был раскрыт, Джулию послали учиться на исправительной программе в местной школе. Писательница рассказывает: "Когда я туда пошла, они поняли, что исправится мне будет нелегко. Там была сестра - Сестра Элизабет - которая меня заметила (она была учителем математики), и мы просидели все лето вместе, пока я училась читать - рассказы, классику. Именно она научила меня ценить написанное слово. Она открыла для меня мир. Она серьезно на меня повлияла - я даже свою дочь назвала Элизабет. И мне очень жаль, что ее уже не было рядом, когда я опубликовала свою первую книгу". (Элизабет также имя героини Учитывая, что любовь Джули к учебе была вызвана монахиней, я попросила ее рассказать о важности религии в ее средневековых романах. В Ответ Джулии оказался прозаическим: "В те времена Церковь была политическим институтом и сильно влияла на повседневную жизнь людей. Для автора не упоминать о ней все равно что не упоминать о короле. Она обладала огромной властью, особенно в Средние века. Я пыталась уравновесить действительно плохого священника кем-то религиозным, но добрым. В Когда я открыла для себя Джулию Гарвуд, ее книги показались мне такими свежими, так непохожими на другие романы в отношении героя, героини, использования юмора, отсутствие неприятных внутренних конфликтов. Джулия ответила: "Юмор - великое оружие. Позвольте мне объяснить. Если ты не можешь смеяться над собой, ты мне не нравишься. Если ты не нравишься мне, то почему ты должна нравиться читателю? Мне нужен кто-то, кто не воспринимает себя самого слишком серьезно. Мне нравится брать героев-воинов, считающих себя непобедимыми (потому что их учили так думать), а потом показывать им их Ахиллесову пяту. Это забавляет меня". "Я думаю, что в этом мире невозможно жить без смеха. Я приведу вам пример. Кое-что я слышала тысячи раз во время моего двухнедельного книжного тура. Это наивысшая похвала, но душераздирающая. В Дэйтоне ко мне подошла женщина и сказала, что ее любимая книга - Я спросила, было ли трудно оказаться пионером юмористического исторического любовного романа. Она повторила, что не прочитала ни одного исторического любовного романа до того, как начала их писать. Однако и не слышала на конференциях, что с ее книгами что-то не так. Фактически, когда она придумывала сюжет Джулия продолжает: "Для меня всегда одна сцена определяет всю книгу. Начало значит для меня все. Возможно, для читателей это не так, но для меня начало определяет весь дальнейший тон книги. Намного позже, когда я продала "Благородного воина", я приехала на первую конференцию, и услышала, что я все сделала неправильно. Я услышала: "... никогда не включают юмор в...", но в то время я даже не думала что "Благородный воин" был юмористичен. Просто я так пишу. "Великолепие чести" я сознательно сделала немного веселее, потому что сама героиня была такая милая, а, кроме того, это моя любимая героиня - такая храбрая и даже не подозревающая этого. Я думаю, что многие об этом не подозревают. А потом, "Львица" - это оказалось так здорово! Другие авторы говорили, что книга веселая, хотя я собиралась писать очень серьезный роман. Конфликт культур, злой отец... а потом я написала книгу которую мне хотелось бы прочитать". Я хотела спросить Джулию, что ей нравится или не нравится в любовных романах, но вспомнила тот факт, что она сама не читает романов потому что боится неосознанно подхватить чужие слова. Вместо этого она читает общую беллетристику и, как и многие романисты, детективы. Ее страх присвоить чьи-либо слова простирается за границы исторического романа и в современность. Она говорит: "Я действительно беспокоюсь. Я нервничаю по этому поводу. Так боишься, что услышала где-то или прочитала что-то, а кончится тем, что ты неосознанно... что бы это ни было". Когда я спросила Джулию, полюбила ли она этот жанр, читая его, она ответила, что, конечно, прочитала несколько романов, но не помнит их авторов. "Только когда я начала получать кучи писем сравнивающих меня с двумя авторами - Вудивисс и Стил, я начала понимать насколько велик рынок любовного романа. Я получаю груды писем типа: "Я не читаю романы; Я читаю вас и Даниэлу Стил". И мне хочется им ответить: "Если уж выглядит как утка, ходит как утка, это и есть утка!". Меня редко, очень редко сравнивают с другими авторами-романистами. И я не знаю почему - не знаю, плохо это или хорошо. Мне было так любопытно, что я пошла и купила книгу Кэтлин Вудивисс. "Пламя и цветок". Я прочитала ее, и она оказалась действительно интересной. Мне она понравилась - веселая, особенно учитывая, что это был один из настоящих любовных романов". Зная, что ей нравится, мы перевели разговор на то, что ей не нравится в романах. Она отвечает: "Посмотрите Хичкока или Спилберга. Можно смеяться в одно мгновение и охать в другое. Я считаю, что когда случается что-нибудь страшное, юмор даже более важен. Я не считаю, что недоразумение когда-либо может быть причиной конфликта. Никогда. Если ты не можешь прояснить что-то на третьей странице, это не нужно растягивать дальше. Я терпеть не могу недоразумения. И амнезию. По-моему, это глупо. Если только героиня не делает этого намеренно". Довольно трудно противостоять кому-то, кем восхищаешься и просить его о чем-то трудном и, возможно, наболевшем. Но раз уж она так легко восприняла критику исторической достоверности, я решила, что должна спросить ее о серии "Розы". Сначала я сказала ей, что считаю ее романы о Диком Западе более слабыми, чем остальное. Затем добавила, что с Моей главной проблемой с "Красной розой" ("One Red Rose") было то, что мне она казалась политически верной. В то время как некоторые читатели могли подумать, что "Добрый ангел" описывал социальную проблему, я поверила, когда Джулия сказала: "В том случае я представила себе женщину, получившую известие о смерти мужа и буквально падающей на колени, благодаря Господа. Эта сцена определила для меня всю книгу. Собиралась ли я показать социальную проблему? Не думаю". В "Красной розе", которая, мне, в принципе, была безразлична, я подумала, что Джулия совершила ошибку, не описывая героев. Да, в прологе говорилось, что герой был афроамериканцем, но для меня довольно сложно представить себе героя без описания. Она отмечает, что письма, которые она получила от афроамериканцев на эту книгу были полны похвал - герой высок, темноволос и привлекателен. Что еще нам нужно знать? Джулия также заметила в ходе интервью, что "Розы" были для нее важны, т.к. они подчеркивают важность семьи. Она поделилась анекдотом об авторе, который пропустил окончание колледжа сына чтобы поехать на писательскую конференцию. Для Джулии семья - это все. "Не потому, что я ирландка. Когда я писала о Клэйборнах, моим главным посланием было "Семья важнее всего. Неважно, какая она". Также, во всех моих книгах, темой номер один является то, что все мои герои должны быть лояльны - преданность это ключевая тема, особенно преданность семье. Если таковой нет, об этих героях я не пишу. И еще, никто не женится в одиночку. Он приводит с собой свою семью". Это объясняет почему, за исключением, возможно, Норы Робертс, для меня Джулия Гарвуд описывает семью лучше, чем кто-либо в жанре. Она также исследует дружбу - между мужчинами и женщинами, среди мужчин и среди женщин, как родственников так и нет. Мой последний вопрос Джулии относительно серии "Розы" был связан со страхом, не собирается ли она переходить в жанр мэйнстрима. Почему иначе в этих книгах нет ее замечательных любовных сцен? Почему иначе "Когда придет весна" фокусируется на отношениях между Дэниелом и Коулом, в противоположность Коулу и Джессике? Она ответила, что каждая история определяет ее направление. Она сказала: "Во время туда я много чего слышала от читателей, тревожащихся, что я повторю путь авторов-романистов, перешедших в детективный жанр или мэйнстрим. Нет, я не собираюсь в мэйнстрим. Но история Дэниела и Коула должна была быть мужской историей". Всегда нелегко брать интервью у любимого автора, не забрасывая его потоком вопросов. Мне приятно, что Джулия не бросила свою работу за прошедшие двенадцать лет, и надеюсь, что не бросит и в ближайшие двенадцать. По крайней мере. Хотя некоторые ее ответы во время интервью почти отрицали логику, я знаю, что жизнь и ее ответы тоже не всегда логичны. Laurie Likes Books | |
Вечно Ваша,
С надеждой на Взаимность,
Galina aka Gypsy